В последние годы ни одна область по числу перемен, горячих дискуссий и громких конфликтов не сравнится с научно-образовательной сферой. Переполоху почти, пять лет. Но, похоже, спорам пришел конец. Застойное болото, которое именовалось российской системой образования, подлежит немедленному осушению и благоустройству. Впереди у образования и науки — новые неизбежные перемены.
Согласно официальной статистике, в этом году за школьные парты сели 13 млн 300 тысяч ребят. Это на 400 тысяч меньше, чем в прошлом году. Для сравнения: в 1995 году школьников было 22 млн. При этом, подтверждая непомерный расцвет негосударственных вузов, количество студентов по-прежнему растет. В этом году их 7 млн 460 тысяч против 7 млн 310 тысяч в прошлом учебном году. Диспропорции имеют объективные демографические корни, по нужно ли нам такое количество вузов и студентов? И главное, как это сказывается на нашей экономике? Если взглянуть в будущее, то картина выглядит еще более удручающей. В 2012 году выпускников останется всего 730 тысяч против нынешних 1 млн. 105 тысяч. Даже в приличные ВУЗы имеется существенный недобор студентов на бюджетные места. Если так дальше дело пойдет, то в высшие учебные заведения будут брать всех, кто способен правильно написать свою фамилию. Специалистов не просто мало, уровень их подготовки никуда не годится. Абсолютно ясно — если мы не повысим производительность труда, мы не выправим экономику. И самое печальное — если в образовании все останется по-прежнему, то мы не сможем добывать даже углеводороды. Придется, либо приглашать специалистов из-за рубежа, либо сдавать месторождения в концессию.
Между тем в России на сегодняшний день насчитывается 3200 вузов вместе с филиалами. Из них негосударственных 1200. Разговор о том, что их число необходимо сокращать ведутся уже пять лет, но они все равно плодятся как кролики. Между тем, если исходить из потребностей общества. То их должно быть не более 1000. Поэтому придется проводить жесткий отбор, исходя из критериев качества подготовки специалистов в вузах. В вузы будут принимать только тех, кто хочет и может учиться! Никакие разговоры о том, что я заплатил деньги и выдайте мне диплом, не помогут. Ведь был случай, когда доцентом вуза была назначена учительница начальных классов. И в этом деле большую роль должен сыграть Единый государственный экзамен, который, по большому счету ничьих прав не ущемляет. Пора уже прекратить беспочвенные разговоры неадекватности ЕГЭ. ЕГЭ — это всего лишь зеркало, которое отразило заметное падение качества школьного образования. И это, естественно, отражается на качестве вузовской подготовки. В итоге современному уровню высшего образования отвечают 10, от силы 15% российских вузов. Все это знают, но предпочитают не замечать.
Система образования, это, очевидно, нуждается в решительных изменениях. Образование кровно связано с наукой, которая не может развиваться, не получая кадровой подпитки. Реформирование в образовании и науке должно быть системным и идти одновременно и параллельно. Нельзя забывать, что государство вкладывает в науку и в образование все больше средств, бюджет растет стремительно. Количество ребят, обучающихся в оснащенных по современным требованиям школах, оснащенных по современным требованиям школах, удалось увеличить в 2 раза, и они теперь составляют не 15%, как в 2005 году, а 30%. В 2010 году их будет уже 70%. Бюджет гражданской науки растет на 20—25% каждый год. Но качество не всегда зависит от количества. Для повышения качества хорошего финансирования мало, необходимо грамотное использование средств. Министерство образования и науки представило план действий, который в рабочем порядке одобрен. Этот план точно укладывается в Концепцию долгосрочного развития страны. Основное его направление это оценка результативности научных институтов. В мире разработаны системы оценки эффективности. Это не формальное количество профессоров, а индекс цитируемости, фондовооруженность, ресурсы, международные связи и т.д. Но никто в нашей стране не применяет подобную систему. Координироваться эта работа будет из одного центра, чтобы можно было провести сравнительный анализ эффективности институтов. И тогда на основании результатов оценки научные институты, а их в государственном секторе около 3 тысяч, будут разбиты на 4 группы. В группу лидеров, которые способны конкурировать с лучшими мировыми центрами, войдет, полагаю, 5—7% научных учреждений. Последнюю, четвертую, группу составят около 10% институтов, которые де-факто потеряли связь с наукой. На раскачку уже нет времени, для наведения порядка необходимо использовать жесткие инструменты. И они опробованы — 4 государственных научных центра лишены высокого статуса, причем решение принималось в рамках пилотного проекта. И дело вовсе не в количестве институтов. Если бы все они работали хорошо! Нужна оценка качества работы. На нынешнее количество псевдонаучных и псевдообразовательных заведений не хватает ни средств, ни людей.
Инструменты, которые позволяют поддерживать лидеров, уже созданы — это государственные фонды, федеральные целевые программы, важнейшие инновационные проекты, конкурсы инновационных вузов и т.д. Эти инструменты действуют несколько лет, доказали эффективность, но область их применения необходимо расширить. Этот процесс напоминает работу золотодобытчиков. Чтобы найти в научной среде редкий самородок, приходится просеять горы руды. Еще одно направление комплексного развития образования и науки — создание федерального научно-образовательного комплекса России, который у нас отсутствует, что, согласно мировому опыту, является серьезным упущением. Будут создаваться также национальные исследовательские центры, которые возьмут много полезного от опыта национальных лабораторий в США. Первый такой центр создается на базе Курчатовского института. Всего в России будет несколько — не более 10 таких центров. В тоже время последнее собрание Российской академии наук оставило тяжкое ощущение. Прежде всего, из-за выборов. Достойных людей откровенно прокатили, зато выбрали немало сомнительных, далеких от настоящей науки личностей. Какое будущее ждет Академию наук? Исходя из сложившихся, можно предположить, что центр тяжести развития науки будет перемещен от РАН к другим структурам. В конкурсах могут и должны участвовать академические институты. Если показатели эффективности окажутся высокими, любой НИИ получит заслуженный грант. Важно сохранить академию, которая имеет богатые традиции и сделала немало полезного для страны. Но необходимо создать систему, которая будет эффективно работать в новых условиях и из которой вырастет новая научно-образовательная среда. Надо напомнить, что предложенный министерством пилотный проект РАН, несмотря на все сомнения, все же заработал. Удалось в несколько раз поднять зарплату ученым. Удалось ввести систему формальных параметров оценки работы ученых, стимулировать сильных исследователей и несколько отодвинуть бездеятельных. Еще раз напомню, что бюджет гражданской науки растет на 20—25% каждый год. Если же добавить федеральные целевые программы, бюджет науки увеличивается на 40% в год. Государство и граждане имеют право спросить у ученых результат. И все же, что главной преградой для победоносного расцвета науки в России остается ее невостребованность обществом и экономикой.
Правительство принимает меры, чтобы стимулировать бизнес, использовать достижения науки, прежде всего отечественной, — это налоги, система софинансирования инновационных проектов. Но есть и другая сторона вопроса. Можно множество примеров, когда экономика ждет предложений от науки. Проблема в том, что одни не могут сформулировать то, что им нужно. Другие не могут грамотно изложить потенциальному заказчику свои предложения. И потому часто проще договориться с иностранцами, которые вообще-то говорят на другом языке, но язык внедрения освоили в совершенстве. К тому же, даже на самых лучших условиях не удается найти рабочих, которые умеют работать на станках с числовым программным управлением.
Сейчас, в век научной революции и высоких технологий, образование — это динамично развивающаяся среда. То, что делалось в этой сфере четыре года назад, воспринималось в штыки. Сегодня с этим согласны уже все — и многое удалось сделать. В Союзе ректоров многие вставала на дыбы, когда слышали, что требования к образованию должен определять не сам вуз, а будущий работодатель. Теперь это стало избитой истиной. Ректоры боролись с аттестационными комиссиями, а сейчас их польза признана. Удалось повысить требования к кандидатам на ректорский пост, снизить средний возраст ректорского корпуса на 9 лет. Но «штыки» и сейчас существуют. Тревожный факт: российские вузы давно не попадают в мировые рейтинги. Для тех, кто ничего не хочет менять, удобно и успокоительно видеть антироссийский заговор. Никаких доказательств этого не существует, а унизительный факт остается фактом. Конкуренции не выдерживает и российская наука. По индексу цитируемости наша наука на 17-м месте, по количеству публикаций в мировых изданиях — на 14-м. Российская наука, и это нужно признать, оказалась, стыдно сказать, на вторых ролях. Опять говорят про мировой заговор.
Но у академиков Фаддеева и Алферова рейтинги цитируемости зашкаливают. Даже у гуманитариев, где этот показатель объективно ниже, есть немало ученых с очень высоким уровнем. Многие успешные по нашим меркам научные коллективы отлично сознают, что не могут составить конкуренцию мировой науке. Вероятно, отсюда и рождаются категоричные возражения от академических начальников по вступлению России в 7-ю Рамочную программу Евросоюза по исследованиям и разработкам, которая, является важным организационным и финансовым инструментом для развития науки и техники. Для научных организаций участие в программе является конкурсным — вот начальники от науки и опасаются, что ничего не выиграют и не получат. Между тем местечковой науки не бывает, интеграция в мировое научное пространство неизбежна, и нельзя ставить палки в колеса прогрессу. Проблемы образования и науки схожие — они не выдерживают конкуренции и не отвечают современным требованиям. Единый план действия уже выработан.
Созданы федеральные университеты в Красноярске и Ростове-на-Дону, обсуждается идея университета во Владивостоке. Кроме того, будет создана сеть исследовательских университетов, куда войдут МГУ, СПбГУ, МИСиС, МИФИ, ряд других ведущих вузов, но не больше нескольких десятков. Кардинальным решением станет проведение общих конкурсов на долгосрочные гранты для исследовательских вузов и научных учреждений, где будут учитываться известные в мировой практике критерии эффективности. К тому же существует патологическое недоверие к отечественным разработкам. Тем не менее, статистика свидетельствует, что объемы инновационной деятельности в России год от года растут, но совсем не теми темпами, которые необходимы. Острая беда — отсутствие квалифицированных кадров. Знаю крупные проекты, на которые опытных сварщиков приходилось привозить со всей России. Извечную проблему попутного газа на Севере уже можно решить, но катастрофически не хватает специалистов-химиков. Как и в других областях экономики.
И эту проблему предстоит решать всем вместе.

Иного не дано.