В нашем доме в старом сундуке, среди прочих ненужных на первых взгляд вещей, хранилась самодельная тетрадка из серой оберточной бумаги, сшитая толстой черной ниткой. Некогда сшила эту тетрадку моя родная тетя. Училась она в сельской школе в самые злые годы войны, когда судьба страны висела на волоске, и никто не знал, что принесет завтрашний день. И все же люди жили не только сегодняшним днем, в голоде и нищете, но отправляли детей в школу, учиться для того, чтобы не было предела этой жизни. Я иногда перелистывал эти полуистлевшие страницы. Тут были и решения математических задач, и переписанные лиловыми чернилами отрывки из романа Льва Толстого «Война и мир», стихи Сергея Есенина и Владимира Маяковского. И это больше всего волновало меня, тогда еще подростка. Это какой надо было обладать верой в силу своего народа, в неизбежную победу над врагом, чтобы в глухой деревне, при свете лучине на листке серой бумаги писать незабываемые строки Есенина:
— Низкий дом с голубыми ставнями,
Весь обрюзг ты и весь пропах…
Из этого удивительного, наполненного поэзией жизни и суровой борьбы мира, вышел и поэт Евгений Антошкин, человек, сумевший сохранить свой поэтический дар, не разменяв его на суету сегодняшнего сребролюбивого времени.
«- Вспоминаю жизнь свою по крохам:
Ручеек- певун и камешек горюч…
Не заметил, как и вышел на дорогу,
Словно мне она сама вручила ключ».
Его строка рождалась среди мира простых русских людей, для которых любовь к родине было неразрывно связано с их жизнью, они впитывали ее с молоком матери и уносили с собой в могилу, завещая своим детям единственную мудрость — хранить Отечество как бесценный дар Божий. И превыше всего чтить этот русский национальный дух и свободу.
«— Жизнь твоя, твоя как чистый лист в тетради, -
За летучей славой не гонись,
Может быть, и жизни все не хватит,
Чтоб понять, а что такое жизнь?
Уходя от отчего порога,
Не суди о горьких днях, о ней.
Впереди еще одна дорога,
На дорогу жизнь еще длинней».
Им было очень нелегко, молодым послевоенного поколения. Их время по-своему трагично, в нем спутано, и горький хмель Победы и первые мысли о том, почему случилось именно так, что главное в повседневной суете. И предчувствие, что жизнь должна быть другой: справедливой и честной.
«— Пятидесятые года, -
Моя рабочая страда,
Дом,
школа,
проходная…
Меня вы нянчили в тисках,
И я соляркой весь пропах —
Работа заводная».
Миллионы его ровесников могут сказать: «Это обо мне, это про меня! Это моя юность!»
И это было время надежд, время, когда мечты уходили за далекий горизонт, и казалось, что весь мир распахнут настежь, и, кажется, что молодость и красота будут вечными спутниками твоей жизни. И молодые поэты собирали тысячные толпы, и стихи их звучали над головами людей, проникая в самые потаенные уголки их сердец. И звучал голос поэта Евгения Антошкина, звучал искренностью своего стиха, в который только он мог и умел вложить всю свою душу, и в каждой строке для читателя открывалось неизмеримо — большее, чем смысл стихотворной строки.
Открывалось чудо поэтического таланта, мудрость редкого дара, — будить в человеке самое сокровенное и прекрасное: любовь в родной матери, отцу, родной земле, природе, — все без чего человек — лишь существо, лишенное души и веры, то, что и составляет суть человека. Поэзия Антошкина как бы разделилась: лирические строки рождались и волновали сердца людей, будили преклонение перед прекрасным, перед женской красотой и родной природой. Но чем выше был накал страстей в мире людей, тем сильнее звучали струны гражданской поэзии, того поэтического дара, который звал людей к осмыслению происходящих в стране перемен.
«Они нас грабили и жгли,
Пока мы их не придавили…
Они с повинною пришли,
Мы их в который раз простили.
Когда свернули мы полки,
Когда беспечными мы стали,
Они подняли вновь штыки,
И в нас, шутя, штыки вогнали».
И поэт ищет приметы своего времени, ищет ответы на те вопросы, которым и сегодня нет ответа. Но читаешь строки, и натыкаешься на мысль о дне сегодняшнем, то понимаешь, в том, что происходит в стране, есть и доля твоего участия: безвременье — это порождение человеческой усталости и равнодушия. Неверия и господства разрушительных сил зла.
«Все еще мы по ночам судачим,
Не увидеть, чтобы никому,
Как ты, слезы скрыв, Россия, плачешь
В бедном обворованном дому».
И где-то внутри рождается протест против всего того, что случилось с огромной страной, страной, в которой люди жили пусть небогато, но и не бедно, могли учить детей, и строить планы на будущее. А что теперь?
«Промотали все, пропили
Все спустили за дерьмо.
Как же нас легко купили
Шею втиснули в ярмо.
Вдоль спины гуляют плети,
Впереди ни зги — бело.
«И куда вас, сучьи дети,
По ухабам занесло?»
И нет этому ответа. А ведь ответ лежит на поверхности, в самом характере русского человека.
«Мой народ, как рожь, положен
На кровавом на жнитве.
Замордован, заоострожен,
Душу выстудил в вине».
«Какие мы все бездушные, -
Беспечно вспорхну на насест.
Настроили замки воздушные,
И совесть глаза нам не ест».
«Обещает нам царство вечное, …
А в душе навсегда одна:
Дорогая моя, бессердечная,
Неразгаданная страна».
Люди меняются, не выдержав тех перемен, которые произошли вокруг, замкнувшись в себе, стараясь поодиночке выплыть из безвременья. А неразгаданная страна — это символ будущего: нам еще предстоит разгадать смысл этого огромного мира, — который зовется Россией.
«Этот холмик у старой березы,
Это небо прошитое синью
И дожди, материнские слезы,
Что опять заливают Россию».
И вместе с этой страной, живет и поэт, поэт гражданин и борец, который способен достучаться до сердец, потому, что у него дар, и ладонь бога, когда коснулась его детской макушки.
«Судьбою был не избалован,
Мне в пасынках досталось жить.
Для власть имущих — я полова.
Не научился им служить».
И для него судьба — это судьба страны, боль за ее будущее, за то, что мы все еще не можем разгадать тех таинственных знаков, которые посылает нам провидение.
«Знаком новых потрясений,
В кладке стен прорезав брешь
Вдоль стены метались тени, -
В судный день горел Манеж».
Это поэтическая связь с поэзией времен войны, это язык яростной атаки, яростного неприятия поношения святынь, всего, ради чего боролись и умирали наши предки.
«И свою, являя слабость
Где всегда к Победам шла,
По брусчатке наглый шаба
Площадь Красная несла
Шмон орал: «Россия — сука...,
Заглушая падших стон
Рвал поводья маршал Жуков
Взятый бронзою в полон!»
Эта бесценная строка, этот образ бессилия бронзового маршала лишь отражение трагедии поколения, которое больно ранит сердце каждого русского человека. И в последнем порыве, как перед расстрелом, словно молитву, читаем мы слова, обращенные к тем, кто ненавидит Россию и русский народ:
«Вы шлете ненависть свою,
Чего вам от России надо?..
Не троньте Родину мою,-
Она ни в чем не виновата.
Вновь ваши игры узнаю,
…И брат родной идет на брата,
За что вы Родину мою, —
Она ни в чем не виновата.
С рукой протянутой стою
Среди безумья и разврата.
Оставьте родину мою, —
Она ни в чем не виновата!
По этим строкам, когда-нибудь будущие поколения, будут изучать летопись безвременья, правдивую, писанную кровью сердца поэта Евгения Александровича Антошкина.
Поэта-праведника, поэта искателя истины и мудрости народной...