Закон «О полиции» даже после его официального вступления в силу будет корректироваться, об этом рассказал Дмитрий Медведев на встрече с представителями общественности и правоохранительных органов в Пятигорске. Однако срок его вступления в силу закона переноситься не будет — с 1 января 2011 года.

Прелюбопытное обстоятельство. Дмитрий Анатольевич Медведев вынес на обсуждение закон о реформе милиции, предложив переименовать родную милицию в полицию. Представляете, каково нашим женщинам? Выходила, к примеру, юная леди за милиционера, защитника интересов обиженных и оскорблённых, а проснулась в постели с полицейским, или выражаясь народным языком — фараоном. И все же, хотелось бы рассказать читателю, как, откуда и когда появился на Руси этот орган охраны правопорядка, обозначенный греческим словом «politeia». Точнее от слова «polis» (город)
Особенность нынешнего образования заключается в полном отсутствии исторических знаний не только у нынешних гимназистов, но и у тех, кто ведёт, выражаясь стилем Салтыкова – Щедрина «Войны за просвещение». И сегодня, когда изумлённая публика читает «Закон о полиции», лихорадочно соображая, как драть будут и во сколько это обойдётся каждому, неплохо стряхнуть пыль времени со старых архивных папок и перелистать пожелтевшие страницы, написанные чернилами, которые даже по истечении века не теряют своего цвета.
Начну с одного маленького дела, которое мне попалось в сибирском архиве. Суть его, до изумления проста.
Некто Елисеев, будучи в состоянии немалого подпития, решил пройтись до ветру по малой нужде. А поскольку в России искать по такому пустяку специально отведённого места не принято, то Елисеев приступил к делу прямо за углом пристанционной кассы, где и был застигнут стражником, так сказать, на месте преступления. Не долго думая, и по русскому обычаю желая сделать как лучше, стражник пнул в энное место хулигана подкованным сапогом. Вышло же как всегда — через некоторое время Елисеев скончался на руках брата. Последний поднял, как по боевой тревоге, односельчан. Вооружившись, как положено, если учесть, что в те времена, в Сибири каждый второй был охотником, а каждый первый — старателем, возбуждённая толпа пошла на штурм полицейского участка, в котором засел стражник и сотоварищи. Дело закончилось стрельбой и взятием оплота режима, из которого слуги порядка позорно бежали, трезво рассудив, что против лома нет приёма.
Вспомнил я это, в связи с поступившим из Воронежа сообщением, согласно которому на троих милиционеров напала банда и средь бела дня два стража порядка были убиты, а третий спасся бегством.
Однако, не прошло и суток, как выяснилось, что «банда» состояла из семьи, ехавшей на лошади по своим делам. Милиционеры, в неслужебное время, ехали по личным делам и сами спровоцировали дорожный инцидент. И как водится, решили сорвать зло на главе семейства, применив все доступные им средства. Но когда стали избивать беременную жену, глава семейства, собрав последние силы, решил заступиться за свою супругу. Результат — два трупа.
К чести руководителей милиции, они не стали выгораживать своих подчинённых.
В начале 20-го века полиция в России делилась на общую и жандармскую, наружную и политическую, конную и пешую, городскую и уездную, сыскную, состоящую в нескольких больших городах для розыска по общеуголовным делам, фабричную на фабриках и заводах, железнодорожную, портовую, речную и горную на золотых промыслах. Была также полиция волостная и сельская, полиция мызная, полевая и лесная стража для охраны полей и лесов. По способу организации полиция подразделялась на пять типов: военную, гражданскую, смешанную, коммунальную и вотчинную.
Традиционно разнилось и материальное положение полицейских. Если вотчинным стражам порядка платили владельцы имений, а коммунальным полицейским содержание назначал сельский сход, и размеры этого жалованья более или менее соответствовали прожиточному минимуму, то полицейские, которых содержало государство, имели все основания жаловаться на судьбу. Годовое содержание станового пристава в 1913 равнялась 200 руб. в год, что было меньше средней зарплаты рабочего — 264 рубля. Естественно, все это вело к повальному мздоимству и развращению полицейских чиновников и нижних чинов полиции.
Некоторые губернаторы нашли обходные пути для повышения материального уровня стражей порядка. К примеру, в 1870-х годах казанский губернатор Н.Скарятин обложил данью, шедшей на повышение жалованья полицейских, все губернские и уездные учреждения и коммерческие предприятия.
Структуры наружной полиции в крупных российских городах если и отличались друг от друга, то лишь незначительными деталями. Возглавлял структуру крупного города градоначальник, в непосредственном подчинении которого находились полицмейстеры полицейские начальники частей города, что примерно соответствует нынешнему начальнику УВД административного округа.
К примеру в 1910 году в Москве служили четыре полицмейстера. Части города делились на участки, возглавляемые приставами, которых в Москве было 48. В каждом московском участке насчитывалось десять околотков, находившихся под присмотром околоточных надзирателей. Им, в свою очередь, подчинялись стоявшие на улицах городовые, коих в Москве 1910 года было 3406. В некоторых городах империи отсутствовали полицмейстеры, в других существовали квартальные надзиратели, подчинявшиеся околоточным. Но странное дело: при крайне скудном жалованье служащие Министерства внутренних дел жили на широкую ногу.
«Это министерство действительно тёпленькое, — писал современник. Неопытные люди диву даются: чины полиции содержание получают не ахти какое, а живут отлично, одеты всегда с иголочки. Пристава это уже полубоги; вид у них по меньшей мере фельдмаршальский, а апломба, красоты в жестах!.. Гоголевские именины в день своего ангела и на Онуфрия ещё во всей силе… Портные, переплётчики, сапожники все цехи работают даром на полицию: это уже всероссийский закон его же не перейдёшь!»
Взятки делились на дозволенные почти официально и те, за которые полицейских все-таки иногда наказывали. К первым относились главным образом праздничные подношения.
Современники свидетельствовали: «По праздникам взятки носили почти узаконенный характер. Считалось обязательным, чтобы домовладельцы, торговцы, предприниматели посылали всем начальствующим в полицейском участке к Новому году и прочим большим праздникам поздравления со вложением. Околоточным, квартальным и городовым „поздравления“ вручались прямо в руки, так как поздравлять они являлись сами. Давать было необходимо, иначе могли замучить домовладельцев штрафами».
Но Пасха, Рождество и именины, когда, как правило, и делались подарки, случались лишь раз в году, а улучшать своё материальное положение полицейским хотелось ежедневно. Как водится, пирамида коррупции начиналась с нижних чинов городовых, у которых существовала отработанная веками система получения мзды. К примеру, в обязанности этих постовых входило наблюдение за исполнением кучерами и извозчиками установленных правил.
Одним из правил легковым извозчикам запрещалось брать больше двух седоков. И если городовой замечал третьего лишнего в пролётке, он немедленно доставал свой блокнот, чтобы записать номер нарушителя. А затем происходила стандартная сцена. Извозчик вопил «Берегись!», а не «Поберегись!», как обычно кричали пешеходам. Это служило своеобразным знаком, вслед за чем ванька бросал под ноги городовому монету не меньше чем в 20 копеек. А страж порядка наступал на неё ногой и ждал удобного момента, чтобы поднять. Инцидент можно было считать исчерпанным.
Куда больше городовые зарабатывали на страхе перед ночёвкой «под шарами». В те времена полицейские участки располагались в одних зданиях с пожарными командами, на крышах которых, на каланчах, поднимали сигнальные шары, чтобы оповестить соседние участки о пожаре и его размерах. Так что всем попавшим в участок за пьянство или непотребное поведение на улице предстояло ночевать именно под шарами.
Кроме подношений от подчинённых основной доход квартальным и околоточным надзирателям, а также приставам приносили штрафы или сама возможность их наложения. Как правило, провинившемуся домовладельцу или торговцу удавалось без лишних проблем договориться с соответствующим чиновником. Неважно, касалось ли дело уборки снега с крыши дома или неуплаты в казну пошлин за продажу имущества.
Схемы ухода от налогов существовали и в те времена. Ловкие покупатель и продавец недвижимости могли проделать следующий трюк. Продавец выдавал покупателю заёмную записку на сумму, равную стоимости дома, а затем объявлял, что не в состоянии выплатить долг. Покупатель подавал в суд и получал недвижимость в полную собственность, не платя никаких налогов. А от приставов и околоточных зависело, разоблачать этот трюк или нет.
Однако с наступлением эры либерализма у полицейского начальства появились серьёзные проблемы, особенно на окраинах империи. Полиция лишь составляла протоколы о правонарушениях, а размер штрафа определял мировой суд, который мог освободить провинившихся от наказания или назначить вместо максимальной выплаты за непорядок в домовладении 15 рублей символические 50 копеек.
Мировые судьи даже не отводят для полицейских чиновников особого места, когда они являются обвинителями по уголовным делам, и чиновники должны помещаться в одном ряду с нечистоплотными и зловонными зрителями. Тем они лишают полицейского чиновника уважения граждан, которое ему более необходимо, чем чиновникам всех других учреждений. Понятно, это делается с известной целью, чтобы омерзить полицейскому чиновнику производство у мирового судьи, отнять у него охоту заводить подобные дела и таким образом уменьшить себе труд».
Однако настоящими оборотнями в погонах были сотрудники сыскной полиции. Существовала она лишь в крупных городах, и перед её сотрудниками открывались большие возможности для личного обогащения. В отличие от начальствующего состава городской полиции, погрязшего, как свидетельствуют официальные отчёты, в «безмерной канцелярской переписке», и от прикованных к постам городовых сыщики обладали мобильностью и использовали её не только для раскрытия преступлений.
К концу XIX века подданные Российской империи рассматривали полицейских лишь как зло, которое приходится терпеть, и, по сути, приличное общество их презирало и игнорировало. Современники вспоминали: «Большинство полицейского начальства состояло из офицеров, изгнанных из полков за неблаговидные поступки: нарушение правил чести, разврат, пьянство, нечистую карточную игру…»
Правительство предпринимало попытки улучшить и реформировать полицию. Но делалось это в традиционном русском стиле: комиссии по выработке реформ работали годами, согласия между ведомствами не было ни в чем. А когда проекты реформ были подготовлены, оказалось, что для увеличения жалованья полицейским надо поднять налог на недвижимость с 10% до 16%, на что имущие люди никак согласиться не могли. Так что до самой Февральской революции все оставалось без изменений. 90 лет назад, во время революции, первыми её жертвами стали полицейские. По сути, «освобождённые» граждане России мстили «фараонам» за долгие годы унижений и вымогательств.
Всё же реформа, это не смена вывески не парадном подъезде, а нечто большее.