(из истории взяток в России)

«Бери, большой тут нет науки;
Бери, что можно только взять.
На что ж привешены нам руки,
Как не на то, чтоб брать».
В. Капнист. «Ябеда» (1796 г.)

В умной докладной записке «О прошлом и настоящем русской администрации», написанной в 1904 г. министру внутренних дел В. К. Плеве указывалось, что отечественную историю сопровождает одно огорчительное обстоятельство: какое-то незатухающее недовольство государственной властью, постоянные нарекания в адрес чиновничества в виду отсутствия честности и должной законности в её деятельности. Даже в самом слове «чиновник», есть что-то специфическое и произносится оно «с едва уловимым оттенком в голосе — не то ироничным, не то пренебрежительным». И действительно, в русской речи в адрес чиновников сложилась груда обозначений явно негативного толка: «канцелярская крыса», «чинодрал», «приказная строка».
«В России корни взяточничества уходят к истокам государственности и на ранней стадии её развития смыкаются с другим, не менее характерным для русской жизни явлением, «кормлением» администрации за счёт посадского и уездного населения. Мирские расходы на воеводу и подьячих, были делом обыкновенным, не возбуждали ропота и жалоб. Исключение представляли отдельные случаи, когда иной воевода хотел кормиться уже слишком сытно. В таких условиях грань между законными требованиями и злоупотреблениями администрации была трудноуловимой и очень зыбкой.
В московских приказах, несмотря на выплату казённого жалованья большей части служащих, кормление от дел было важным и вполне легальным источником доходов, в три и более раз превышавшим денежные оклады. В представлении людей XVII века существовало чёткое деление доходов от дел на законные и незаконные, хотя с позиций правовых норм более позднего времени отличия между так называемыми почестями, поминками и посулами были едва различимы. С началом петровских преобразований перед лихоимцами раскрылись новые горизонты. «В русской истории существует определённая закономерность, которую давно заметили современники, жившие в преобразовательные эпохи: проведение реформ в России неразрывно связано с усилением коррупции. К таким периодам истории относятся годы правления Петра I, когда реформированию подверглись все сферы жизни российского государства, а казнокрадство и взяточничество достигли невиданных масштабов, поразив все этажи государственного управления. Злоупотребления канцелярских чиновников, часто не имевших других средств к существованию, были ничтожными по сравнению с теми, какие допускали ближайшие соратники царя-реформатора. Губернаторы радеют токмо о своих карманах: киевский губернатор высылает в свой московский дом деньги не мешками, но уже возами, писал Петру I неизвестный русский доноситель из Голландии. Иностранные купцы высылают серебро и золото из России, что запрещено в чужих землях. Вельможи кладут деньги в чужестранные банки, Меншиков, Куракин, князь Львов. Действительно, только у кн. А. Д. Меншикова, после его ссылки в Сибирь в 1727 году, обнаружилось девять миллионов рублей в банковских билетах Лондонского и Амстердамского банков, не считая четырёх миллионов рублей наличных денег, драгоценностей на сумму свыше миллиона рублей и 105 фунтов золота в слитках и сосудах». Что было сопоставимо с бюджетом страны.
В созданной Петром Российской империи система кормлений утеряла легальный статус, «тем не менее этот важнейший источник материального благополучия бюрократии сохранял своё значение как в XVIII, так и в первой половине XIX века. Во все судебные учреждения, от земского суда до Сената, проситель никогда не приходил с пустыми руками. По понятиям того времени добровольные приношения были вполне законны, и отказываться от них значило бы обидеть просителей и выказать пустой педантизм. В конце 1830-х годов благоприятное решение дела в Сенате обходилось до 50 тысяч рублей. Кроме таких разовых дач, практиковались и постоянные кормления администрации откупщиками, горнозаводчиками, солепромышленниками, помещиками и другими лицами, особо заинтересованными в благорасположении администрации. По свидетельству современников, именно из этого источника губернские чиновники черпали такие суммы, которые были необходимы для удовлетворения потребностей приличной известному чину и положению жизни».
Было понятно, что чем дальше от центра тем больше произвола, меньше ответственности перед управляемыми вплоть до её полнейшего отсутствия. При тотальном централизме, идеология которого составляла политический идеал царского режима, контроль за деятельностью административного аппарата осуществляется только сверху и эпизодически, его орудия были сконцентрированы в столице, потому с удалением от неё произвол и злоупотребления властью автоматически возрастали. Огромная территория империи только способствовала слабости и даже исчезновению контроля. Когда работу государственных учреждений все же ревизировали, вскрывалась удручающая картина. Сохранились сведения, что при проверке канцелярий Курской губернии в 1834 году было обнаружено неразобранных бумаг 280378, разобранных, но не исполненных 59752, неоконченных дел 9413. Не лучше обстояли дела в других местах. Ревизии 1840, 1841 годов выявили похожую картину в ряде столичных департаментов. В одном оказалось до 600 нерешённых дел, в другом 375, неисполненных указов более 1500. Даже Комитет министров позволял себе казалось бы неслыханные для абсолютизма вещи. Результаты одной из проверок ошеломляли: было обнаружено 65 неоконченных важнейших дел (одно из них 17-ти летней давности), 46 дел не рассмотренных во время уже требовали дальнейшего производства за изменившимися обстоятельствами и самое главное 20 высочайших повелений не только не выполнялись, но даже не были донесены до сведения членам Комитета. Глубоко уязвлённый Николай I был краток: «Неслыханный срам! Мне стыдно и прискорбно, что подобный беспорядок существовать мог почти под глазами моими…». Процесс «давать брать» взятку был обоюдным и к нему привыкали и чиновники и просители любых сословий дворяне, купцы, мещане, крестьяне. Ненормальность, уродливость подобного способа управления переставали замечать, он становился повседневным, как бы естественным, само собою разумеющимся. Особенностью «русской взятки» было то, что её не стыдились, а если кто и возмущался, то его считали неисправимым «идеалистом». Сложившуюся практику не могли изменить никакие ревизии из центра. С ужасающим однообразием, по мнению многих исследователей, повторялась одна и та же картина: в печати поднимается временный шум, провинившееся начальство немного трепещет, а затем ревизоры уезжают, все остаётся по старому. Впрочем, бывает иногда перевод этого начальства в другое место на такую же должность. В опросах и письмах в редакции разных журналов эти чиновники аттестовывали самих себя словами «рабы», «плебеи», «пасынки России» и т. п. Даже на инициативу, полезную для дела накладывалось начальственное «вето» и чиновничество воспитывалось на единственном императиве «не рассуждать». Психологическое уродство подобной атмосферы имело продолжение, как саркастически подметил ещё Ф. Достоевский, в том, что каждая «ничтожность» на канцелярском стуле смотрит на просителя Юпитером, испытывая наслаждение от страдания людей, попавших под «нелепость буквы» закона. Каждому беспристрастному наблюдателю, бросается в глаза большое высокомерие, которым проникнут каждый даже маленький чиновник по отношению к скромному обывателю, случаем приведённому в ту или иную канцелярию, он ему кажется каким-то низшим существом. Чиновник копировал обращение со стороны собственного начальства и «чем круче приходилось ему самому, тем сильнее возмещает он оскорбление своего достоинства на обывателе», унижая его самого и не подозревая об этом самого себя.
Эти слова написаны более ста лет тому назад. В наш мир пришли реактивная авиация и атомная бомба, компьютеры и мобильные телефоны.
И лишь русское чиновничество никак не хочет меняться. Как и мы с вами…

Прокуратура передала в суд дело замначальника отдела о Раменскому району Управления Роснедвижимости, который обвиняется в получении нескольких крупных взяток, сообщила Генпрокуратура РФ.
«Заместитель генпрокурора РФ Владимир Малиновский утвердил обвинительное заключение по уголовному делу в отношении заместителя начальника отдела по Раменскому району Федерального агентства кадастров объектов недвижимости по Московской области Сергея Расстригина», — говорится в сообщении на официальном сайте ведомства.
Чиновник обвиняется по статье 290 УК РФ (неоднократное получение взяток, в том числе в крупном размере). С. Расстригин, установил «таксу» за выдачу кадастровых выписок о земельных участках в размере 10 тыс. рублей за каждую.
«19 января и 11 февраля текущего года С. Расстригин получил от одного из предпринимателей 60 тыс. руб. за оформление документов на земельные участки в Московской области, а 18 февраля был задержан с поличным при получении очередной взятки в размере 210 тыс. рублей», — говорится в сообщении.
Уголовное дело для рассмотрения по существу направлено в Мособлсуд, сообщает Генпрокуратура.
В случае установления виновности Расстригина судом, ему грозит от 7 до 12 лет лишения свободы с конфискацией имущества.