В эти апрельские дни, дни празднования 50-летия первого полёта человека в космос, хочется подчеркнуть значимость того вклада в деле освоения космоса, который был сделан усилиями наших, российских учёных. В этом номере газеты мы предлагаем вам интервью с ведущим конструктором, проектировщиком кабины для корабля многоразового пользования «Буран», начальником проектно-технологического отдела ОКБ им. Мясищева Алексеем Леонидовичем Добровым. Алексей Леонидович родился в городе Пскове, учился в Раменской школе № 2, закончил МАИ, пришёл на работу в ОКБ Мясищева, что в городе Жуковском.
— Алексей Леонидович, скажите, как все начиналось?
— «О том, как создавался ракетно-космический комплекс «Буран» можно написать захватывающий роман, снять телесериал. Ещё во второй половине 50-х годов в ЦАГИ приступили к исследованию гиперзвуковых пилотируемых и беспилотных летательных аппаратов. Первые официальные упоминания о «космолётах» — аппаратах типа самолётов, способных летать на чрезвычайно больших высотах и в околоземном космосе — появились в 1958 году в планах Министерства обороны СССР, рассчитанных на ближайшие четверть века. К созданию МКС «Буран» первым подключился Владимир Михайлович Мясищев. Правительством СССР был объявлен конкурс на создание отечественной многоразовой космической системы. В этом конкурсе принял участие и проект Лозино–Лозинского «Спираль», которым ОКБ Микояна–Гуревича занималось уже много лет. Убедительную победу одержал проект, предложенный ОКБ Экспериментального машиностроительного завода, руководимого В. М. Мясищевым. Проект Мясищева был принят за основу, но поручили его воплощать в жизнь «побеждённому» Г. Лозино–Лозиновскому, для чего создали НПО «Молния», куда включили и ОКБ «Мясищева». Так Министерство авиационной промышленности в очередной раз унизило Владимира Михайловича. Однако Мясищев успел назначить ведущим конструктором проекта Константина Павловича Лютикова. Около десяти лет Владимир Михайлович готовил своего назначенца к сложнейшей аэро-космической тематике. Даже после того, как его фактически отстранили отдел, Мясищев продолжал работать над военно-космической системой с горизонтальным стартом космического корабля. К этому проекту, под его руководством, готовилось все ОКБ с его производственной базой. Отделу, который возглавлял я, было поручено заняться активной защитой спускаемого аппарата от высоких температур. Однако Политбюро КПСС отказалось от предложенного проекта «ВКС» и предпочло проект «Буран». Все по русской пословице: «На безрыбье и рак рыба».
— Какие проблемы приходилось решать лично вам?
— При реализации проекта встал вопрос: «Как доставить на старт в Байконур ракету «Буран» диаметром 8 метров и длиной 40, и сам пилотируемый корабль. Это ведь больше диаметра тоннеля метро. Для этого ОКБ Антонова поручили создать транспортный комплекс «Мрия». Но сроки поджимали, и тогда Мясищев предложил доработать дальний атомный бомбардировщик. Его предложение устроило Правительство, и ОКБ Мясищева приступило к реализации проекта. Ведущим конструктором был назначен Валентин Александрович Корчагин. В его группу входили: В. Кириллин, В. Зайцев, И. Фегельман, Р. Глушкова, М. Нестерова и ваш покорный слуга. Мне была поручена разработка программы экспериментальной отработки посадки комплекса. Но Владимира Михайловича с нами уже не было. И нам просто не дали её завершить. Самое главное, Лозино–Лозинский не дал нам завершить проект дозаправки комплекса ВМТ с грузом на спине. Совместно с ЛИИ мы подготовили самолёт-заправщик и ВМТ с макетом «Бурана» на спине. Дело было в субботу. Все было готово к старту. Но на полет разрешения мы так и не получили. Обидно, конечно, но такова жизнь.
— А как шла работа?
— Когда занимались разработкой технологии изготовления кабины планера из неосвоенного металла, разработанного институтом ВИАМ. Прежде всего вспоминаю своих товарищей Александра Кочмарева, Николая Кущева, Маргариту Васину, Надежду Петрову, Татьяну Можаровскую, Татьяну Евтюшкину, мастера «золотые руки» Василия Морозова. Отделу было поручено обеспечение герметичности кабины «Бурана», обеспечение жизнедеятельности экипажа и теплорегулирования кабины в условиях глубокого космического вакуума. Для этого мы создали группу герметичности. Её возглавил Борис Иванов. В состав группы мы включили: Валерия Ухоботина. И в короткий срок, благодаря помощи начальников цехов Васлия Костюченко, Ивана Ходака, Николая Петрова мы сумели втайне от нашего начальства изготовить вакуумную камеру на ЭМЗ, оснастить и обеспечить её функционирование. Иногда нам приходилось применять и «нетрадиционные методы». Так за «взятку» — коробку конфет и букет цветов, в министерстве авиационной промышленности нам удалось увезти из-под носа НПО «Молния» заказ на изготовление прибора. За эту инициативу Лозино–Лозинский пообещал меня уволить, но видимо… забыл. Хочу отметить, что без гения Владимира Михайловича Мясищева, его талантливых учеников, советская космонавтика не достигла бы таких высот. Он всегда шёл первым в неизведанное, в те дали, куда мог заглянуть человеческий разум.
Его дух помогал нам в работе. Жаль, что он рано ушёл из жизни. С ним, и я в это свято верю, мы бы господствовали в космосе, были бы первыми в авиации. Но после кончины В. М. Мясищева эти работы Лозино–Лозинскому не потребовались. Не потребовались ему и работы по созданию воздушно-реактивной двигательной установки для маршевых космических двигателей системы посадки корабля, побывавшего в космосе. Такая система была создана под руководством старейшего работника ОКБ Михила Владимировича Гусарова. Тот облик «Бурана», который известен всем, появился далеко не сразу. Нужно было решить множество технических и технологических проблем. Задача была грандиозной, и сотрудники ОКБ «Мясищева», где я работал, трудились с невиданным энтузиазмом. Но осенью 1960 ОКБ-23 Мясищева стало филиалом гораздо меньшего по размеру ОКБ В. Н. Челомея, работающего по ракетно-космической тематике. До 1967 Владимир михайлович работал начальником ЦАГИ. В ноябре 1966 вновь воссоздано ОКБ и Мясищев стал генеральным конструктором Экспериментального машиностроительного завода (ЭМЗ) в г. Жуковском, образованного на территории бывшей летно-испытательной и доводочной базы Опытно-конструкторского бюро № 23. ОКБ было сравнительно малочисленным. Многие из прежних специалистов, имевшие опыт создания бомбардировщиков уже работали в других фирмах. Завод в Филях, являвшийся раньше частью КБ В. М. Мясищева, был отдан под ракетную тематику, а на новом месте в г. Жуковском практически ничего не было. И тем не менее, в составе НПО «Молния», в которое предприятие включено в 1976, на ЭМЗ разработаны кабина экипажа, комплексная система аварийного покидания, система обеспечения жизнедеятельности орбитального корабля многоразового использования «Буран». На лётно-испытательной базе ЭМЗ осуществлён комплекс атмосферных лётных испытаний на аналоге корабля «Буран».
Вот с чем мне пришлось работать. Доводку кабины «Бурана» осуществляло НПО «Молния», которым руководил Глеб Лозино–Лозинский. Было множество доработок «Бурана», В итоге был создан корабль с уникальными характеристиками, способный доставить на орбиту груз массой 30 т и вернуть на Землю 20 т. Имея возможность взять на борт экипаж из 10 человек, он мог весь полет выполнять в автоматическом режиме. В отличие от «Шаттлов», на «Буране» была предусмотрена система экстренного спасения экипажа. На малых высотах работает катапульта для первых двух пилотов, на достаточной высоте, в случае нештатной ситуации, Буран мог отделяться от ракеты-носителя и совершать экстренную посадку.
— Как известно, «Буран» совершил единственный полет. Не жаль вам потраченных лет?
— Считаю для себя большой удачей, что мне довелось со своими товарищами работать над этим проектом. Система «Энергия–Буран» опередила своё время. Потенциальные возможности этой системы превосходят потребности современной национальной космической программы середины-конца 1990-х годов. Будет ли вновь востребован этот потенциал, зависит от появления практических заказчиков, и прежде всего, способности привлечь международное сообщество к решению, с помощью космических средств, таких общечеловеческих проблем, как глобальная телесвязь, восстановление озонового слоя, освещение полярных районов, утилизация ядерных отходов и др. Как говорил Мясищев: «Главное — удалось разработать новые материалы для будущих летательных аппаратов». Печально, что мы не сберегли эти уникальные машины. Не умеем беречь достижения наших учёных и конструкторов. Пока не видно космических достижений в современной России, которые можно поставить вровень с «Бураном». Будем надеяться и верить. И в день 50-летия первого полёта Юрия Гагарина в космос, поздравляю всех с этим великим днем в истории не только России, но и всего мира! В этом есть и наша заслуга!
Беседовал В. Васильев
