25 лет назад Чернобыль был новостью № 1 и 26 апреля 1986 года в 1:23 ночи, четвёртый реактор Чернобыльской автономной электростанции, которая находится недалеко от города Припять, взорвался. Несколько сильных взрывов привели к тому, что компоненты графитового замедлителя реактора попали в воздух и воспламенились. В атмосферу было выброшено огромное количество радиоактивных веществ. Это радиоактивное облако прошло над большей частью Советского Союза и Западной Европы. Хроника последствий разрушительного землетрясения в Японии вызывает все больше опасения у наблюдателей: серия взрывов и пожаров на АЭС «Фукусима-1» напомнила о катастрофе на Чернобыльской атомной электростанции.

 Людмила Игнатенко, жена погибшего пожарника при ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС Василия Игнатенко
— Я не знаю, о чем рассказывать… О смерти или о любви? Или это одно и то же… О чем?
… Мы недавно поженились. Ещё ходили по улице и держались за руки, даже если в магазин шли… Я говорила ему: «Я тебя люблю». Но я ещё не знала, как я его любила… Не представляла… Жили мы в общежитии пожарной части, где он служил. На втором этаже. И там ещё три молодые семьи, на всех одна кухня. А внизу, на первом этаже стояли машины. Красные пожарные машины. Это была его служба. Всегда я в курсе: где он, что с ним? Среди ночи слышу какой-то шум. Выглянула в окно. Он увидел меня: «Закрой форточки и ложись спать. На станции пожар. Я скоро буду».
Самого взрыва я не видела. Только пламя. Все, словно светилось… Все небо… Высокое пламя. Копоть. Жар страшный. А его все нет и нет. Копоть от того, что битум горел, крыша станции была залита битумом. Ходили, потом вспоминал, как по смоле. Сбивали пламя. Сбрасывали горящий графит ногами…
Уехали они без брезентовых костюмов, как были в одних рубашках, так и уехали. Их не предупредили, их вызвали на обыкновенный пожар…
Иногда будто слышу его голос… Живой… Даже фотографии так на меня не действуют, как голос. Но он никогда меня не зовёт… И во сне… Это я его зову…»
Честное слово, читать дальше без слез невозможно. Даже крепким русским мужикам. И не надо стыдиться. Это рассказ о любви и мужестве, о героизме и человеческой подлости.

 Наш собеседник Фёдор Сергеевич Кожедуб. Председатель Раменской районной организации инвалидов «Союз Чернобыль» уже на протяжении 20 лет.
Фёдор Сергеевич родился в 1929 году в Белоруссии. Закончил Рижское училище гражданской авиации и Киевский институт гражданской авиации. Специальность — инженер-механик. С 1955 года проживает в городе Раменское.

 Скажите, Фёдор Сергеевич, так и было?

— Так и было, люди просто не знали, что произошло, не знали куда идти, что делать. Солдат призывали на переподготовку, они не знали куда и зачем едут.

 Сейчас мир с тревогой следит за событиями на японских АЭС. Есть что-то общее между Чернобылем и Фукусимой?
— В Чернобыле главную роль сыграл человеческий фактор, точнее неисполнение инструкций по эксплуатации ядерных реакторов. В Японии к аварии привел разгул стихии. Что вы хотите: атомная электростанция — это та же атомная бомба, которая вырабатывает электричество. Тут нужно быть готовым ко всему. Природа есть природа.

 Людмила Игнатенко
— Семь часов… В семь часов мне передали, что он в больнице. Я побежала, но вокруг больницы уже стояла кольцом милиция, никого не пускали. Одни машины «Скорой помощи» заезжали. Милиционеры кричали: машины зашкаливают, не приближайтесь. Не одна я, все жены прибежали, все, у кого мужья в эту ночь оказались на станции. Я бросилась искать свою знакомую, она работала врачом в этой больнице. Схватила её за халат, когда она выходила из машины: «Пропусти меня!» — «Не могу! С ним плохо. С ними со всеми плохо». Держу ее: «Только посмотреть». «Ладно, — говорит, — тогда бежим. На пятнадцать-двадцать минут». Я увидела его… Отёкший весь, опухший… Глаз почти нет… «Надо молока. Много молока! — сказала мне знакомая. — Чтобы они выпили хотя бы по три литра». — «Но он не пьёт молоко». — «Сейчас будет пить». Многие врачи, медсестры, особенно санитарки этой больницы через какое-то время заболеют… Умрут… Но никто тогда этого не знал…
В десять утра умер оператор Шишенок… Он умер первым… В первый день… Мы узнали, что под развалинами остался второй — Валера Ходемчук. Так его и не достали. Забетонировали. Но мы ещё не знали, что они все — первые…
Спрашиваю: «Васенька, что делать?» — «Уезжай отсюда! Уезжай! У тебя будет ребёнок». А я — беременная. Но как я его оставлю? Просит: «Уезжай! Спасай ребёнка!» — «Сначала я должна принести тебе молоко, а потом решим».
Прибегает моя подруга Таня Кибенок… Её муж в этой же палате… С ней её отец, он на машине. Мы садимся и едем в ближайшую деревню за молоком. Где-то три километра за городом… Покупаем много трёхлитровых банок с молоком… Шесть — чтобы хватило на всех… Но от молока их страшно рвало… Все время теряли сознание, им ставили капельницы. Врачи почему-то твердили, что они отравились газами, никто не говорил о радиации. А город заполнился военной техникой, перекрыли все дороги… Перестали ходить электрички, поезда… Мыли улицы каким-то белым порошком… Я волновалась, как же мне завтра добраться в деревню, чтобы купить ему парного молока? Никто не говорил о радиации… Только военные ходили в респираторах… Горожане несли хлеб из магазинов, открытые кульки с булочками… Пирожные лежали на лотках…
Вечером в больницу не пропустили… Море людей вокруг… Я стояла напротив его окна, он подошёл и что-то мне кричал. Так отчаянно! В толпе кто-то расслышал: их увозят ночью в Москву. Жены сбились все в одну кучу. Решили: поедем с ними. Пустите нас к нашим мужьям! Не имеете права! Бились, царапались. Солдаты, уже стояли солдаты, нас отталкивали. Тогда вышел врач и подтвердил, что они полетят на самолёте в Москву, но нам нужно принести им одежду, — та, в которой они были на станции, сгорела. Автобусы уже не ходили, и мы бегом через весь город. Прибежали с сумками, а самолёт уже улетел… Нас специально обманули… Чтобы мы не кричали, не плакали…»

 Фёдор Сергеевич! Сегодня на Фукусиме работают люди-камикадзе. Они пошли на это сознательно, с полным пониманием возможных последствий.
— Наши ликвидаторы работали на укрытии по 10—15 минут. Но и этого хватало, чтобы получить облучение. Гражданские вертолётчики из Жуковского висели над блоком, и думали как его закрыть. Сварили огромный купол и двумя вертолётами пытались его опустить на повреждённый реактор. Но сделать этого не удалось. Военным вертолётчикам приходилось выполнять приказ — засыпать реактор. Мы же, гражданские лётчики, облетали район тридцатикилометровой зоны вокруг реактора. Что говорить — уровень наших знаний был весьма специфичен. В первое время мы скупили все сковородки в Киеве, использовали их как защиту от радиации.

 А как насчёт ста грамм?
— Пили вино. Помогало или нет? Наверное помогало.

 Людмила Игнатенко
— Он стал меняться — каждый день я встречала другого человека… Ожоги выходили наверх… Во рту, на языке, щеках — сначала появились маленькие язвочки, потом они разрослись… Пластами отходила слизистая… Пленочками белыми… Цвет лица… Цвет тела… Синий… Красный… Серо-бурый… А оно такое все моё, такое любимое! Это нельзя рассказать! Это нельзя написать! И даже пережить… Спасало то, что все это происходило мгновенно; некогда было думать, некогда было плакать.
Я любила его! Я ещё не знала, как я его любила! Мы только поженились… Идём по улице. Схватит меня на руки и закружится. И целует, целует. Люди идут мимо, и все улыбаются…
Клиника острой лучевой болезни — четырнадцать дней… За четырнадцать дней человек умирает…
Добежала до почты: «Девочки, — прошу, — мне надо срочно позвонить моим родителям в Ивано-Франковск. У меня здесь умирает муж». Почему-то они сразу догадались, откуда я и кто мой муж, моментально соединили. Мой отец, сестра и брат в тот же день вылетели ко мне в Москву. Они привезли мои вещи. Деньги.
Девятого мая… Он всегда мне говорил: «Ты не представляешь, какая красивая Москва! Особенно на День Победы, когда салют. Я хочу, чтобы ты увидела». Сижу возле него в палате, открыл глаза:
— Сейчас день или вечер?
— Девять вечера.
— Открывай окно! Начинается салют!

 Фёдор Сергеевич! Прошло двадцать пять лет: тогда Чернобыль, теперь Фукусима…
— От ядерной энергетики человечество никогда не откажется, это нужно понимать. Мои товарищи, те кто жив и кого уже нет с нами, дорого заплатили за укрощение ядерного огня. Я понимаю. что чувствуют сейчас жители Японии. Это не только их национальная трагедия — это и наша боль. Боль чужой не бывает. Ведь это угроза существованию всего мира. Я восхищён тем, с каким мужеством и организованностью японские граждане противостоят трагедии. А мы и в мирных условиях не можем решить элементарные вопросы быта и экономики. С каждым годом власти только обещают, но ничего не делают ни для развития экономики, культуры. Загоняют нас в пещерный век.

 Людмила Игнатенко
— Я открыла окно. Восьмой этаж, весь город перед нами! Букет огня взметнулся в небо.
— Вот это да!
— Я обещал тебе, что покажу Москву. Я обещал, что по праздникам буду всю жизнь дарить цветы…
Оглянулась — достаёт из-под подушки три гвоздики. Дал медсестре деньги — и она купила.
Подбежала и целую:
— Мой единственный! Любовь моя!
Разворчался:
— Что тебе приказывают врачи? Нельзя меня обнимать! Нельзя целовать!
Мне не разрешали его обнимать… Но я… Я поднимала и сажала его… Перестилала постель… Ставила градусник… Приносила и уносила судно… Всю ночь сторожила рядом…
Хорошо, что не в палате, а в коридоре… У меня закружилась голова, я ухватилась за подоконник…».

 Фукусима, Япония
Анализ показал, что по состоянию на понедельник вода, заражённая радиоактивными веществами, распространилась по районам вблизи побережья префектур Фукусима и Мияги.
В результате анализа было также выявлено, что переносимые по воздуху радиоактивные вещества смешались с морской водой. НИИ прогнозирует, что заражённая вода может распространяться по Тихому океану в течение трёх месяцев Японским течением.
Французский НИИ заявил, что некоторые радиоактивные вещества могут раствориться в морской воде, а другие с высокой долей вероятности могут осесть на морское дно.
Исследователи добавили, что цезий-134 может оставаться в морской воде в течение нескольких лет, а цезий-137 — в течение 30 лет. Французы предупреждают, что рыба и водоросли в тихоокеанских прибрежных водах Японии могут быть заражены этими радиактивными веществами.
Режиссёр «Всея Руси» вдруг заявил, что это Бог покарал самураев. Наверное, занятие по изгнанию бесов что-то повредило в голове у этого человека. Что ж, Бог ему судья.

 Людмила Игнатенко
Теперь у меня есть кто то, кем я дышу и живу. Свет в моей жизни. Он прекрасно все понимает: «Мамочка, если я уеду к бабушке, на два дня, ты дышать сможешь?» Не смогу! Боюсь на день с ним разлучиться. Мы шли по улице… И я, чувствую, падаю… Тогда меня разбил первый инсульт… Там, на улице… «Мамочка, тебе водички дать». — «Нет, ты стой возле меня. Никуда не уходи». И хватанула его за руку. Дальше не помню… Открыла глаза в больнице… Но так его хватанула, что врачи еле разжали мои пальцы. У него рука долго была синяя. Теперь выходим из дома: «Мамочка, только не хватай меня за руку. Я никуда от тебя не уйду». Он тоже болеет: две недели в школе, две дома с врачом. Вот так и живём. Боимся друг за друга. А в каждом углу Вася. Его фотографии… Ночью с ним говорю и говорю… Бывает, меня во сне попросит: «Покажи нашего ребёночка». Мы с Андрейкой приходим… А он приводит за руку дочку… Всегда с дочкой… Играет только с ней…
Так я и живу… Живу одновременно в реальном и нереальном мире. Не знаю, где мне лучше… Нас тут много. Целая улица, её так и называют — чернобыльская. Всю свою жизнь эти люди на станции проработали. Многие до сих пор ездят туда на вахту, теперь станцию обслуживают вахтовым методом. Никто там не живёт. У них тяжёлые заболевания, инвалидности, но работу свою не бросают, боятся даже подумать о том, что реактор остановят. Где и кому они сегодня нужны в другом месте? Часто умирают. Умирают мгновенно. Они умирают на ходу — шёл и упал, уснул и не проснулся. Нёс медсестре цветы и остановилось сердце. Они умирают, но их никто по-настоящему не расспросил. О том, что мы пережили… Что видели… О смерти люди не хотят слушать. О страшном…
Но я вам рассказывала о любви… Как я любила…

Если будете в церкви, купите свечку, и помолитесь за Фукусиму. За тех, кто прошёл через ядерный костёр, но сохранил верность любви и веру в человека. В нас с вами.

В. Куданенко
Огромное спасибо за материалы с pyrzik.livejournal