«Каких гнусных пакостей не наколобродит в российских древностях такая допущенная в них скотина!»

Михаил Ломоносов

В непростой судьбе Михаила Васильевича Ломоносова есть эпизод, не вписывающийся в биографию ученого человека. В царствование матушки — Елизаветы Петровны, за свои высказывания великий ученый был приговорен к наказанию плетьми и смертной казни — сожжению на костре. Дело в том, что Ломоносов и его товарищи были категорически не согласны с тем, как трактуется история Русского государства немецкими авантюристами, заполонившими Российскую Академию наук.

СКАЗКИ МИЛЛЕРА
Без лишнего шума в начале XVIII века в Санкт-Петербург направляются один за другим будущие создатели российской «истории», ставшие впоследствии академиками, Г. Ф. Миллер, А. Л. Шлёцер, Г. З. Байер. Всех уже не счесть. В виде римских «заготовок» у них лежали: и «норманнская теория», и миф о феодальной раздробленности «Древней Руси» и возникновении русской культуры не позднее 988 г. н. э. и прочая дребедень. Фактически иностранные ученые своими исследованиями доказывали, что «восточные славяне в IX–X веках были сущими дикарями, спасенными из тьмы невежества варяжскими князьями». Именно Готлиб Байер выдвинул норманнскую теорию становления Российского государства. По его теории «прибывшая на Русь кучка норманнов за несколько лет превратила „темную страну“ в могучее государство».
Непримиримую борьбу против искажений русской истории вел Ломоносов и он оказался в самой гуще этой борьбы. В 1749–1750 годах он выступил против исторических взглядов Миллера и Байера, а также против навязываемой немцами «норманнской теории» становления России. Он подверг критике диссертацию Миллера «О происхождении имени и народа российского», а также труды Байера по русской истории.
Ломоносов нередко ссорился с иностранными коллегами, работавшими в Академии наук. Кое-где цитируется его фраза: «Каких гнусных пакостей не наколобродит в российских древностях такая допущенная в них скотина!» Утверждается, что фраза адресована Шлёцеру, который «создавал» российскую «историю».
Михаила Ломоносова поддержали многие русские ученые. Член Академии наук, выдающийся русский изобретатель А. К. Нартов подал в Сенат жалобу на засилье иностранцев в русской академической науке. К жалобе Нартова присоединились русские студенты, переводчики и канцеляристы, а также астроном Делиль. Ее подписали И.Горлицкий, Д.Греков, М.Коврин, В.Носов, А.Поляков, П.Шишкарев.
Смысл и цель их жалобы совершенно ясны — превращение Академии Наук в русскую не только в русскую по названию. Во главе комиссии, созданной Сенатом для расследования обвинений, оказался князь Юсупов. Комиссия увидела в выступлении русских ученых «бунт черни», поднявшейся против начальства».
Русские ученые, подавшие жалобу, писали в Сенат: «Мы доказали обвинения по первым 8 пунктам и докажем по остальным 30, если получим доступ к делам». Но… за «упорство» и «оскорбление комиссии» были арестованы. Ряд из них (И. В. Горлицкий, А.Поляков и др.) были закованы в кандалы и посажены на цепь. Около двух лет пробыли они в таком положении, но их так и не смогли заставить отказаться от показаний. Решение комиссии было поистине чудовищным: Шумахера и Тауберта наградить, Горлицкого казнить, Полякова, Носова жестоко наказать плетьми и сослать в Сибирь, Попова, Шишкарева и других оставить под арестом для решения дела будущим президентом академии. Ломоносов не был среди подавших жалобу на Шумахера, но все его поведение в период следствия показывает, что Миллер едва ли ошибался, когда утверждал: «господин адъюнкт Ломоносов был одним из тех, кто подавал жалобу на г-на советника Шумахера и вызвал тем назначение следственной комиссии». Недалеки были, вероятно, от истины те, кто утверждают, что заявление Нартова было написано большей частью Ломоносовым. В период работы комиссии Ломоносов активно поддерживал Нартова. Именно этим были вызваны его бурные столкновения с наиболее усердными клевретами Шумахера — Винцгеймом, Трускотом, Миллером. Дело дошло до рукопашной драки.

РУССКИЙ ГАЛИЛЕЙ
Комиссия, состоявшая из академиков заявила, что Ломоносов «за неоднократные неучтивые, бесчестные и противные поступки как по отношению к академии, так и к комиссии, и к немецкой земле, подлежит смертной казни, или, в крайнем случае, наказанию плетьми и лишению прав и состояния. Указом императрицы Елизаветы Петровны Михаил Ломоносов был признан виновным, однако от наказания освобожден. Ему лишь вдвое уменьшили жалованье, и он должен был «за учиненные им предерзости» просить прощения у профессоров.
Герард Миллер собственноручно составил издевательское «покаяние», которое Ломоносов был обязан публично произнести и подписать. Михаил Васильевич, чтобы иметь возможность продолжить научные исследования, вынужден был отказаться от своих взглядов.

ЛОМОНОСОВ ПРОТИВ НОРМАННОВ
Около 1751 года Ломоносов приступил к работе над «Древней российской историей». Особый интерес в этом его труде представляет первая часть — «О России прежде Рюрика», где изложено учение об исторических корнях народов Восточной Европы и прежде всего славян — русов.
Немецкие профессора-историки решили добиться удаления Ломоносова и его сторонников из Академии. Эта «научная деятельность» развернулась не только в России. Ломоносов был ученым с мировым именем. Его хорошо знали за границей. Были приложены все усилия, чтобы опорочить Ломоносова перед мировым научным сообществом. При этом в ход были пущены все средства. Всячески старались принизить значение работ Ломоносова не только по истории, но и в области естественных наук, где его авторитет был очень высок. В частности, Ломоносов был членом нескольких иностранных Академий — Шведской Академии с 1756 года, Болонской Академии с 1764 года.
«Вопреки протестам Ломоносова, Екатерина II назначила Шлецера академиком. При этом он не только получал в бесконтрольное пользование все документы, находящиеся в академии, но и право требовать все, что считал необходимым из императорской библиотеки и других учреждений. Шлецер получал право представлять свои сочинения непосредственно Екатерине. В черновой записке, составленной Ломоносовым „для памяти“ и случайно избежавшей конфискации, ярко выражены чувства гнева и горечи, вызванной этим решением: „Беречь нечево. Все открыто Шлецеру сумасбродному. В российской библиотеке несть больше секретов“.
Миллер и его соратники имели полную власть не только в самом университете в Петербурге, но и в гимназии, готовившей будущих студентов. Гимназией руководили Миллер, Байер и Фишер. В гимназии учителя не знали русского языка, ученики же не знали немецкого. Все преподавание шло исключительно на латыни. За тридцать лет гимназия не подготовила ни одного человека для поступления в университет». Из этого был сделан следующий вывод. Было заявлено, что «единственным выходом является выписывание студентов из Германии, так как из русских подготовить их будто бы все равно невозможно».
Эта борьба продолжалась в течение всей жизни Ломоносова. «Благодаря стараниям Ломоносова в составе академии появилось несколько русских академиков и адъюнктов». Однако «в 1763 году по доносу Тауберта, Миллера, Штелина, Эпинусса и других, уже другая Императрица России Екатерина II совсем уволила Ломоносова из академии.
Но вскоре указ об его отставке был отменен. Причиной была популярность Ломоносова в России и признание его заслуг иностранными академиями. Тем не менее, Ломоносов был отстранен от руководства географическим департаментом.
Как и следовало ожидать, архив Ломоносова был немедленно конфискован и бесследно исчез сразу после его смерти. Смерть Михаила Ломоносова тоже была внезапной и загадочной, и ходили слухи о его преднамеренном отравлении. Очевидно, то, что нельзя было сделать публично, его многочисленные недруги довершили скрытно и тайно. Через 7 лет был, наконец, издан — и совершенно ясно, что под полным контролем Миллера и Шлецера, — труд Ломоносова по русской истории. И то лишь первый том. Скорее всего, переписанный Миллером в нужном ключе. А остальные тома попросту «исчезли». Так и получилось, что имеющийся сегодня в нашем распоряжении «труд Ломоносова по истории» странным и удивительным образом согласуется с миллеровской точкой зрения на историю. Даже непонятно — зачем тогда Ломоносов так яростно и столько лет спорил с Миллером? А теперь угодливо поддакивает ему в каждой своей строчке.
Изданная Миллером по «Ломоносовским черновикам» история России, можно сказать, написана под копирку, и практически ничем не отличается от миллеровского варианта Российской истории.
Под именем Ломоносова было напечатано совсем не то, что Михаил Васильевич на самом деле написал. Надо полагать, Миллер с большим удовольствием переписал первую часть труда Ломоносова после его смерти. Так сказать, «заботливо подготовил к печати». Остальное уничтожил. Почти наверняка там было много интересной и важной информации о древнем прошлом нашего народа. Такого, чего ни Миллер, ни Шлецер, ни другие «русские историки» никак не могли выпустить в печать.
Норманнской теории до сих пор придерживаются западные учёные. И если вспомнить, что за критику Миллера, Ломоносов был приговорён к смертной казни через повешение и год отсидел в тюрьме в ожидании приговора, пока не пришло царское помилование, то понятно, что в фальсификации русской истории были заинтересованы руководство Российского государства. Российскую историю писали иностранцы, специально для этой цели выписанные императором Петром I из Европы. И уже во времена Елизаветы, самым главным «летописцем» стал Миллер, прославившийся ещё и тем, что прикрываясь императорской грамотой, ездил по русским монастырям и уничтожал все сохранившиеся древние исторические документы.
А мы до сих пор верим сказкам Миллера.