№131 от 15 февраля 2015 На главную
ОСВЕНЦИМ — «милосердие» каннибалов

«Это страница славы в нашей истории, которая никогда не была и не будет написана…»
Гитлеровский преступник Генрих Гиммлер

Освенцим — слово, обозначающее беспримесное зло и ужас. Не первое и не последнее массовое убийство в истории — но во многом уникальное по своей организованности и, скажем так, механизации. Освенцим — это высокотехнологичное предприятие, которым управляли эффективные менеджеры, в деятельности которых личный садизм играл очень небольшую роль — если играл вообще. Адольф Эйхман, руководивший отделом гестапо, отвечавшим за «окончательное решение еврейского вопроса», настаивал на том, чтобы людей истребляли без лишних мучений. Исследователи описывают Эйхмана как управленца, старательно исполняющего возложенную на него задачу. Если бы ему поручили организовать доставку помощи голодающим — он бы исполнял это столь же усердно и добросовестно. Но ему поручили организовать массовое убийство невинных людей — и он трудился над этим столь же старательно. Как цивилизованные, прекрасно образованные, культурные, приличные люди, дошли до того, что они делали? Как они сами видели свою деятельность?
Мы это знаем от них самих.
Как сказал Генрих Гиммлер, выступая перед командованием и личным составом айнзатцгрупп в Познани 4 октября 1943 года: «Я хочу также говорить с вами совершенно откровенно по весьма неприятному вопросу. Между собой мы можем называть все своими именами, однако публично никогда не следует высказываться на этот счёт. Я имею в виду… истребление еврейской расы… Большинство из вас должны знать, что это означает, когда рядами один к одному лежат 100 трупов, или 500, или 1000. Выдержать все это до конца и остаться при этом порядочными людьми за некоторыми исключениями, что называется подчас человеческой слабостью, — вот что делает нас твёрдыми. Это страница славы в нашей истории, которая никогда не была и не будет написана…»
Они видели себя порядочными людьми, исполнявшими нечеловечески тяжелую, но необходимую работу. Причем истребление началось не сразу — первоначально евреев просто изолировали в гетто, и на их счет имелись разные планы — вроде высылки куда-то: то ли в Сибирь, то ли на Мадагаскар, которые к тому времени предполагалось завоевать.
Потом выяснилось, что содержать такое огромное количество заключенных в условиях войны накладно — должен ли Рейх лишать пропитания своих солдат, чтобы кормить евреев в гетто? Потом оказалось, что местные коллаборационисты решают проблему быстро, просто и эффективно — просто убивают и закапывают людей. Потом Адольф Эйхман понял, что в европейских гетто люди мучительно умирают от голода, и решил проявить… милосердие. Да, он видел это именно так. Когда следователь полиции спросил Эйхмана, не кажется ли ему, что директива о том, что следует избегать «ненужных мучений», звучит несколько иронично, ввиду того что людей ждала неминуемая смерть, тот даже не понял вопроса: настолько крепко в его мозгу засело представление о том, что не убийство является непростительным грехом, а причинение ненужной боли. Во время процесса Эйхман демонстрировал безошибочные признаки искреннего возмущения, когда свидетели говорили о жестокостях и зверствах, чинимых офицерами СС, хотя суд и большинство присутствовавших просмотрели эти признаки — поскольку его незатейливая попытка сохранять самоконтроль их обманула, они сочли его «несгибаемым» и равнодушным; и в настоящее волнение его привело не обвинение в том, что он послал на смерть миллионы человек, а обвинение, которое сделал один из свидетелей — в том, что Эйхман однажды до смерти забил еврейского мальчика.

Не забудем также, что он посылал людей и в те регионы, где действовали айнзацгруппы, которые отнюдь не «гарантировали милосердной смерти», а попросту расстреливали, но потом, на поздних стадиях операции, он, возможно, испытал облегчение.
Дольше в этом необходимости не было, так как производительность газовых камер значительно выросла. Он наверняка полагал, что новый метод указывает на значительное улучшение подхода нацистского правительства к евреям, потому что с самого начала программы умерщвления газом утверждалось, что преимуществами эвтаназии должны пользоваться истинные германцы. По мере того как продвигалась война, как все больше было ужасных, жестоких смертей — на русском фронте, в песках Африки, в Италии, на побережье Франции, в руинах немецких городов, — газовые камеры Освенцима, Майданека, Треблинки действительно представали «благотворительными медицинскими учреждениями», как называли их спецы по милосердной смерти. Более того, начиная с февраля 1942 года осуществлявшие эвтаназию команды, действовали и на Восточном фронте, дабы «оказывать помощь смертельно раненым среди льдов и снега». Хотя убийства раненых солдат содержались в строгом секрете, о них было известно многим, в том числе и тем, кто осуществлял «окончательное решение». Да, в глазах палачей жуткая смерть от газа «Циклон Б» была актом милосердия. Крематории же, в которых массово сжигали тела жертв, появились первоначально для того, чтобы как-то убирать тела людей, умерших от недоедания и болезней. Только несколько позже их усовершенствовали и стали сжигать в них людей, убитых газом.
Освенцим указывает на то, что не следует недооценивать человеческую способность ко злу; и также не следует недооценивать человеческую способность к самооправданию — к построению рационализаций, которые должны выставить самое чудовищное зло как что-то достойное, даже жертвенное со стороны убийц, что-то, что надо «выдержать до конца и остаться при этом порядочными людьми». Если искать оправданий убийству, они обязательно найдутся — Гиммлер и Эйхман превосходно справлялись с этой задачей, справятся и все остальные. Увы, этот путь все более тяжких злодеяний и все более странных самооправданий открыт для каждого. Руководители киевской хунты наглядный тому пример.
Сегодняшние события в Донбассе подтверждают этот непреложный факт. Почему стреляют из «Градов» и «Ураганов» по мирным жителям? Не только потому что за это неплохо платят, но и потому, что мерзавец не чувствует себя мерзавцем, он оправдывает себя высокими словами о защите Украины.
История свидетельствует: Гиммлер отравился, испугавшись ответственности, а Эйхман был повешен в 1961 году.
То же ждет и тех, кто устроил, кто вопреки разуму устроил бойню в Донбассе.
И вряд ли им удастся оправдаться.

В.Васильев

Проголосовать за эту статью: