Он возил Хрущева, Брежнева, Тито и Фиделя Кастро, едва не погиб от рук бандеровцев, а сегодня стал жертвой заурядных мошенников и чиновников.

В одном из недавних номеров мы рассказывали о чудовищной истории, случившейся с 86-летним жителем Раменского района, ветераном труда, почетным железнодорожником Валентином Попелем. В результате преступного умысла неведомых мошенников и халатности нерадивых чиновников с его пенсионного счета были списаны все имеющиеся средства — 61 тысяча рублей. А еще на более чем 90 тысяч он получил от налоговой инспекции строгое предписание. Суть претензий — налог на 33 (вдуматься только!) земельных участка и автотранспортное средство, которые Попелю никогда не принадлежали.

По мотивам наших публикаций за восстановление справедливости взялась Раменская городская прокуратура. В ближайшее время она выйдет в суд, представляя интересы невинно пострадавшего человека. Сам он, понятное дело, уже не в том возрасте, чтобы себя защищать. Да и не должен. О ходе этого дела мы обязательно расскажем нашим читателям, а сегодня наш рассказ о чрезвычайно непростой жизни и удивительной судьбе этого замечательного человека.

— Родился в Белоруссии в 1929 году, — рассказывает Валентин Иванович, сохранивший к своим годам абсолютно твердую память, даже о событиях детства. — Рос в деревне, в одном из колхозов Могилевской области. 5 мальчиков нас было, пятеро родных братьев. В 38-м году все заболели тифом. Двое умерли в больнице: один в возрасте пяти лет, другой — семи.

— Как встретили войну?

— К 41-му году успел окончить 5 классов школы и набраться трудового опыта, окучивая картошку. Прекрасно помню, что за 10 дней до войны в нашей деревне приземлился «кукурузник». Летчики спросили, как перейти вброд туда-то и туда-то? Мы, разумеется, все выложили на голубом глазу, а потом выяснилось, что были наши нежданные гости немецкими шпионами. Вот так война для нас и начиналась.

— Когда до вас добрались те, кого со своими уже никак не спутать?

— Быстро, уже 17 июля, и до октября 43-го у нас квартировали.

— Это были жестокие фашисты из советских фильмов или все-таки европейская толерантность к местным жителям осталась в вашей памяти?

— Исключительно страшные воспоминания. Гоняли работать плетью, палками. Жутко огромными, как мне, мальчишке, тогда казалось. А когда уже мы погнали врага от Курской Дуги, моего брата тут же забрали в рабство в Германию. Не только его, разумеется, а еще массу односельчан. Но меня там к тому времени уже не было — ушел с ребятами постарше в лес к партизанам. Когда вернулись в деревню, картина была страшной: немцы скот весь забрали и ни одной хаты целехонькой не оставили. Только трубы торчали. Мы тогда печки жердями обложили, сделали что-то вроде шалаша, и там мылись, готовили, спали — так и прозимовали. А весной выкопали землянку. На всякий случай.

— Дальше воевать собирались?

— Едва выйдя из леса, пошли работать в колхоз. Но я рвался на фронт, приписал себе год, однако в военкомате меня сразу раскусили. А в документах по сей день числюсь 28-го года рождения.

— И чем занимались, оставшись дома?

— Окопы рыли. Никто же не знал, как все дальше-то обернется. Красили макеты танков, то был отвлекающий маневр. Немцы, кстати, клюнули.

— Самое тягостное воспоминание от войны, какое оно?

— Не поверите, но не личное. Перед самой войной к нам в деревню приехали несколько семей военнослужащих, в основном офицеры. Мне запомнились их улыбки и патефоны. Ни один не вернулся.

— А из того, что на ваших глазах происходило?

— В первый же день оккупации одного нашего парня расстреляли, который в одиночку от всех с единственным автоматом отстреливался. Потом немцы его с почестями похоронили: дескать, так нам всем воевать нужно, как этот один русский солдат. Вообще больше всего запомнился тот первый день. Пошли у соседа забирать свинью, не дал -расстреляли. Девушку Валю изнасиловали прямо у колодца. Свирепствовали страшно! Евреев заживо закапывали, аж земля дышала.

— До 43-го расстреливали?

— Потом в основном партизан и тех, кто им помогал. Были такие певцы известные, Друзенин и Акимов, которые оружие у немцев воровали и в лес передавали. Обоих музыкантов в конце концов раскрыли и казнили прилюдно. Очень боялись партизан. Лес вырубали до 100 метров, чтобы все насквозь видно было.

— Вам тоже наверняка доставалось?

— Конечно. Пашем, немец едет, и сразу плеткой — «Вафлюкте шайзе». Ругательство такое, по сей день помню. Били всегда, если во время работы сушили ноги.

— Когда началась ваша железнодорожная веха?

— Еще во время войны, в 45-м, отправили работать на станцию Крычев. Сначала слесарем. Потом окончил ускоренное железнодорожное училище, и стал поездным вагонным мастером. В 46-м откомандировали на Львовскую дорогу, в город Станислав, который нынче Ивано-Франковском называется. В один из дней нас по ходу движения обстреляли бандеровцы, и почти вся паровозная бригада заживо сгорела. Я и кондуктор были ранены. Повезли нас двоих во Львов, так кондуктор по дороге умер. В итоге выжил я один из всего состава.

— Жуть!

— После госпиталя вернулся на родину, здесь и трудился до 51-го года. Затем призвали в Советскую армию, в железнодорожные войска, в Плесецк, где строили пути к будущему космодрому. Как-то, помню, подняли по тревоге. Думали, опять война, что ли? Оказалось, снимали фильм «Джамбул». Помните такие строки: «Лети от Москвы до аула песни акына Джамбула»?

— Честно говоря, нет. Но обещаю запомнить и спеть Вам как-нибудь. После «Джамбула», как я понимаю, времени на песни и учебные тревоги у вас совсем не осталось?

— Точно! После того, как в 54-м устроился в Москве поездным вагонным мастером, работы стало непочатый край.

— Как долго в этом качестве трудились?

— В 59-м вызвали в отдел кадров, предложили работать на базе особой нормы вагонов.

— Что это такое?

— Попросту говоря, обслуживать правительство. Я, конечно, согласился, но тут же к маме в Белоруссии нагрянули с проверкой. Выведывали, где был во время оккупации. Вот с тех пор, как прошел все проверки, 13 лет работал на так называемой базе «Каланчевская». Возил Хрущева, Брежнева, Фиделя Кастро, Ким Ир Сена, Тито, Индиру Ганди, Гусака, Кадора. Всех не перечислишь. В общем, президентов, премьеров, военачальников. Таких маршалов, как Василевский, Рокоссовский, Баграмян, Крылов. Сами готовили им еду и сами же разносили. Лишних в наш поезд не допускали. А первые лица ездили со своими поварами, и всегда в полном составе, не меньше 12 вагонов. С тремя гаражами.

— Сами вагоны чем-то от обычных отличались?

-Обычный весил 47–48 тонн, правительственный — все 90. Стены бронированные, стекла немыслимой ширины. Салон большой, и спальня с кухней.

— С кем из генсеков удалось пообщаться наиболее тесно?

— С Леонидом Ильичом Брежневым и его супругой Викторией Петровной. Вся их семья очень приветливой была. Сын Юрий как-то передал моему в подарок клюшку с автографами знаменитых хоккеистов. С Хрущевым частенько чаек на досуге попивали…

— За кордон тоже их возили?

— Конечно! Хрущев так вообще не любил летать. В Вену на встречу с Кеннеди ездили в 61-м. Потом и в Прагу, и в Варшаву, и в Берлин, и Будапешт. Везде побывали. Даже в Иране. Тито два раза привозили из Белграда — в Волгоград и в Минск.

— Какие-то истории с зарубежными лидерами расскажете?

— Как-то Фиделя Кастро в Сибирь повезли. На перроне ветки Нижнеудинск — Тайшет поезд остановился. Кастро с сопровождавшим его Микояном вышли и отправились в тайгу. Там, на одной из баз, Фиделю подарили медвежонка. Тот так обрадовался, что из рук до самого вагона не выпускал. А когда не такой маленький уже звереныш побежал исследовать поезд, обнаружил, что половины его знаменитой бороды след простыл. Сначала все напряглись, а потом команданте как прыснет, и все расхохотались. Еще однажды Дина Рида вез. После щедрого угощения американец такой концерт устроил…

— Наверное, как сыр в масле катались?

— Что уж говорить, работать с такими людьми было почетно — везде с оркестром, с почетным караулом встречали…

— И зарплата наверняка была соответствующая?

— А вот зарплата была совсем не соответствующая — всего 135 рублей. И жил все это время в общежитии, пока комнату в Ховрино не дали.

— Долго ждали?

— Все 13 лет и ждал, пришлось даже сменить такое престижное место работы — двое сыновей как-никак росли. Взяли начальником поезда «Россия», который курсировал по маршруту Москва — Владивосток. С 75-го по 96-й бессменно на нем и отработал.

— Как оказались в наших краях?

— Уже когда вышел на пенсию. По семейным, скажем так, обстоятельствам поменял комнату в Ховрино на маленькую квартиру в пятиэтажке около станции Бронницы. С тех порздесь и живу. Супругу 2,5 года назад похоронил. Не знаюдаже, сколько месяцев еще самому осталось. Вот только недавно из больницы очередной выписался. А те деньги на гроб, как говорится, откладывал. Знаете, душу прямо-таки щемит. Ведь столько десятков лет жил и работал по совести. А как иначе…

Михаил ПУКШАНСКИЙ